Лень – это плохо или хорошо?

Нет, вероятно, ни одного человека, не пытавшегося определить место лени в своей жизни. Но что же это, собственное, такое – лень?

Несмотря на то, что «лень родилась прежде человека», научная разработка данного феномена началась не более полувека назад; сегодня психология лени представляет собой пространство концептуально разнородных и разноуровневых позиций – от сугубо прикладных до философско-психологических, объединяет которые даже не объект исследования, а лишь его именование – лень, потому что о единстве в понимании содержания этого феномена говорить пока не приходится.

Целью данной работы является анализ и систематизация основных современных психологических подходов в изучении лени. В зарубежной психологической науке проблематика лени разрабатывается более активно, чем в отечественной; при этом нельзя не отметить, что проблематика и уровень работ российских авторов вполне соответствуют трендам мирового исследовательского пространства психологии лени.

 

Вопросы определения понятия «лень»

Исследовательский интерес к лени не так велик, как распространенность этого феномена в реальной жизни, и сегодня феномен лени остается малоизученным; более того: кажется, что лень не замечают в исследованиях. Действительно, трудно операционализировать пустоту: ведь лень – это отсутствие какой-либо активности, деятельности или действия. Именно отсутствие – активности, действия, мотивации, желания, ожидаемых результатов… – является общепризнанной характеристикой феномена лени как на житейском уровне, так и в науке. Характеристикой преимущественно с негативным оттенком. Уже в XVIII в. в знаменитой французской Энциклопедии Дидро и Даламбера под ленью понималось отсутствие как умственных, так и физических действий, чем она и отличалась от бездельничания – сугубо, по мысли просветителей, телесного порока. По сей день характерна постоянная апелляция психологии лени к обыденному опыту: к нему обращаются практически в каждой работе о лени, демонстрируя тем самым, что обыденно-психологическое содержание этого понятия пока более «разработано», чем лень как научная категория.

Доминирующее в обыденном сознании представление о лени как о заслуживающем осуждения и не предопределенном внешними (неконтролируемыми человеком) обстоятельствами отсутствии необходимой активности, следствием чего является несоответствие результата деятельности ожиданиям, доминирует и в научной литературе. Разговор о лени в ее отрицательной коннотации возникает тогда, когда считается, что актор не прилагает достаточных усилий («экономит» активность) для выполнения поставленной задачи, т.е. не осуществляет должным, обеспечивающим требуемый результат, образом регуляцию своих внутренних ресурсов. Здесь ключевым моментом является локус ограничений, влияющих на успешность деятельности: когда он внешний, то актор преимущественно никогда не подлежит критике, когда он внутренний – актору обеспечена негативная характеристика ленящегося. Именно поэтому, как показано эмпирически, педагоги не склонны проявлять сочувствие к учащимся, неуспевающим по причинам, подлежащим их индивидуальному контролю (недостаточно усилий в учебе), и лояльны к тем, кто не успевает из-за индивидуально неконтролируемых факторов (низкие способности, внешние обстоятельства и т.п.). В представлениях об индивидуальной ответственности ленящегося коренятся и социальные аспекты проблематики лени, когда во многом именно ленью, т.е. неспособностью к организации собственной эффективной активности, в западном общественном сознании объясняются проблемы безработных; бедных; неуспевающих учащихся; представителей неевропеоидных рас; женщин как не способных к «мужским» достижениям; людей с избыточным весом и других всевозможных «ленивых».

Основная проблема психологии лени – проблема дефиниции данного феномена – является, конечно, следствием заимствования научного термина из житейского словаря. Обыденное понимание лени как состояния человека вне контекста упорной работы, полезности и продуктивности слишком широко и неоднозначно в отношении критериев его идентификации, чтобы в таком формате перейти в статус исследовательского конструкта. Так, анализ диалектного русского языка середины XIX в. позволил лингвистически маркировать лентяя (человека, которому свойственна лень) как избегающего работы, заменяющего ее псевдодеятельностью, праздношатанием, вялостью, сном, живущего за счет других и т.п. Спустя почти 200 лет для русскоязычного человека содержание понятия лень осталось таким же, т.е. во многом контекстным, ситуативным. Как и содержание понятия «лень» в части прикладных работ о психологии лени, особенно в области психологии образования и организационной психологии, когда его содержание специально не оговаривается, при этом считается возможным включать «лень» в ряд оперционализированных научных понятий – получается, что авторы во многом опираются лишь на свое интуитивное представление о лени как психическом явлении и апеллируют к таковому же у своих читателей, что вряд ли способно обеспечить их работе высокую внутреннюю валидность. Вот несколько иллюстраций такого «неконструктного» положения лени:

●      посредством анкетирования родителей 8-12-летних детей по вопросам здоровья, учебы, психологических проявлений и использования гаджетов показано, что использование электронных устройств более 1 часа в день значимо связано с ленью, нарушениями сна и сокращением продолжительности сна [1]. Здесь, видимо, под ленью понимается снижение активности в учебной деятельности;

●      в качестве основных факторов нарушения адаптации студентов первого курса к учебному процессу в вузе выделены отсутствие должных учебных умений, несформированность навыков планирования времени и иерархизации учебных и внеучебных приоритетов, «а также лень является одной из причин, препятствующих успешной учебе» [3, с. 350]. Здесь, видимо, под ленью понимается снижение учебной мотивации;

●      при оценке связи качества воздуха в школьном учебном помещении с состоянием и качеством учебной деятельности показано, что, по мнению большинства учителей, высокий уровень СО² в воздухе во время уроков влияет на производительность труда педагогов, снижает мнемические характеристики учащихся и приводит их в состояние лени [5]. Здесь, видимо, под ленью понимается вялость, снижение общей активности;

●      в общенациональном российском исследовании образовательного поведения школьников путем анкетирования 1500 родителей учащихся 1-11-х классов в 22-х субъектах Российской Федерации утверждается, что «одной из основных причин низкой успеваемости учащихся является их лень, отсутствие желания прилагать усилия для получения школьных знаний» [2, с. 80]. Здесь, казалось бы, лень вполне конкретно обозначена, правда только через ее внешние проявления, такие как «нежелание ученика действовать и прилагать усилия для получения школьных знаний» [2, с. 81]. Таким образом, авторы, оценивая в своей работе только учебную мотивацию школьников, привлекают неоднозначное и широкое понятие «лень» в заведомо узком «формате» – это приводит к терминологически неоправданному помещению лени в ряд операционализированных переменных, среди которых оказывается и предлагаемое авторами содержание лени как таковой: «отсутствие интереса к учебе снижает успеваемость, способность справляться с домашним заданием, побуждает лень и нежелание действовать и прилагать усилия» [2, с. 82]. Так что же такое, по мысли авторов, лень? К тому же нельзя не заметить, что сегодня в литературе обсуждается неправомерность объяснения причин академической неуспешности школьников исключительно факторами снижения/отсутствия у них учебной мотивации: когда неуспеваемость объясняется отсутствием мотивации, скрытый смысл такого объяснения заключается в обвинении ученика. Между есть научные данные о том, что определенные нарушения развития нервной системы часто являются истинной причиной кажущейся лени у детей. При обозначении неусердия человека ленью высока вероятность упустить из виду важные факторы снижения им активности и не оказать ему необходимую помощь: «сосредоточившись исключительно на усилиях отдельных лиц, мы рискуем упустить важные недостатки и проблемы в системе, частью которой они являются. Это касается и учителя с его критикой мотивации и усилий ученика вместо того, чтобы увидеть ограничения образовательной системы, и политиков и гражданин с их критикой безработных вместо анализа рынка труда и общественных институтов» [4, с. 299-300].

 

В образовательном контексте лень и безответственность традиционно выступают в роли обозначения качеств/состояний людей, не осуществляющих должных волевых усилий в учебной деятельности, и их дифференциации от неспособных к учебе.

Вообще распространенное представление о лени как отсутствии мотивации к ожидаемой от человека активности неизбежно поднимает вопрос о соседстве этих двух психических явлений в одном феноменальном и интерпретационном пространстве, тем более что психология мотивации является гораздо более разработанной областью психологической науки, чем психология лени. В чем разница между лентяем и «немотивированным»?

Мотивационный анализ активности имеет своим результатом подробно структурированное персонализированное психологическое пространство из потребностей, целей, черт характера и личностных качеств, внутренних и внешних влияний и т.п., что открывает конструктивные возможности интерпретации, например, академического или профессионального неуспеха. А объясняя такой неуспех ленью, мы, по сути, только констатируем факт лени (неудовлетворительного результата), то есть «назначаем» ответственными за неуспех внутренние причины, а не внешние обстоятельства, но не имеем возможности их конкретизировать; более того, заведомо исключаем целый спектр возможных разнообразных объяснений. В таком случае «лень» скорее – культурный феномен, а не психологическая категория; продукт «интенсивного культурного программирования» практики суждения об активности человека, когда, как считают некоторые авторы, «продуктивность приравнивается к добру».

Итак, отсутствие разработанных представлений о содержании психологического термина «лень» в современной науке является причиной контекстного позиционирования «лени» в условиях разных исследовательских проектов, что ставит проблемы не только сопоставимости получаемой в них эмпирики, но и целостного представления о лени как психологическом пространстве разнообразных процессов регуляции активности.

 

Современные представления о лени как психологическом феномене

В публикациях последних лет по психологии лени предложен ряд подходов к определению психологического статуса данного феномена. Причем многообразие феноменальных проявлений лени, ее «многозадачность» в психике человека предопределяют в области «ленивой» проблематики целый спектр теоретических позиций, принадлежащих к разнообразным отраслям психологической науки.

Вводятся различные виды лени: социальная, эмоциональная, моральная, интеллектуальная, когнитивная, организационная, индивидуальная, групповая, которые являются характеристикой организации соответствующих психических процессов или состояния личности/группы. Здесь понятие «лень» маркирует стратегию сбережения ресурсов, избегания усилий, являясь, по существу, метафорическим обобщением конкретных поведенческих, личностных или процессуальных реалий. Так, часто используемые людьми не самые эффективные стратегии контроля внимания при визуальном поиске объясняются не только незнанием наблюдателем лучших способов решения задачи, но и его стремлением к избеганию усилий (ленью), причем от такой «когнитивной лени» не гарантирует даже явное осознание оптимальной стратегии визуального внимания.

Тезис «люди когнитивно ленивы» является центральной идеей представления о так называемой рациональной лени как одном из механизмов принятия решений: решение принимается человеком в формате «не думая». В ситуации обработки больших объемов информации в ограниченное время механизм рациональной лени (снижение интенсивности и всесторонности обдумывания проблемы) снижает рабочую нагрузку, сужая область возможных альтернатив искомого решения (которое, таким образом, становится «легким») или воспроизводя привычные, «автоматические» для определенной области задач решения.

В отечественной психологии продуктивно развивается направление исследования лени как внутриличностного конфликта, где лень позиционируется в качестве защитной реакции личности на несоответствие условий ситуации их личностному смыслу, что приводит к нарушению механизмов саморегуляции и проявляется в «выученной беспомощности», пассивности, протестных реакциях и т.п. Эмпирическим подтверждением тезиса о лени как внутреннем конфликте саморегуляции являются данные о связи неразвитости всех компонентов саморегуляции с полной неспособностью и низкой способностью субъекта к преодолению лени.

Взгляд на лень как на психологическое явление, а не культурный или познавательный конструкт, позволяет охарактеризовать его адаптационную природу, дифференцировать лень как личностную черту (т.е. леность) от лени как состояния личности или как оценки поведения и предложить адекватные критерии их распознавания, психологические и психофизиологические характеристики. «Леность – это качество личности, которое может быть обусловлено как нарушениями или несформированностью мотивационной и волевой структур личности, так и природными задатками человека, такими как слабость нервной системы и преобладание торможения по «внутреннему» балансу», а «лень — это психическое явление, характеризующееся отсутствием желания выполнять деятельность, требующую волевого усилия».

В одной из недавних работ лень весьма интересно позиционируется в сфере психического – не в волевом ее сегменте, а в когнитивном, и не в психологическом пространстве «лентяя», а «во вне лентяя». Автором теоретически обоснована нарративная функция лени как повествования, объясняющего смысл действий человека, когда эти действия не совпадают с ожидавшимися, а объективные, как внешние по отношению к актору, так и внутренние (например, его мотивация или состояние) причины рассогласования реальных и ожидавшихся результатов деятельности, в расчет не принимаются. Иными словами, по мнению автора, самая распространенная (оговоримся – в западной культуре) модель лени как осуждающей констатации неусердия там, где его вполне можно было избежать, объясняет свое и чужое поведение, приписывая «лентяю» состояние недостаточного контроля его индивидуальных усилий и игнорируя при этом объективные, неподконтрольные «лентяю» условия «ленивой» ситуации. Чувства, мысли, «мотивация, способности и квалификация оцениваемого практически никогда не оцениваются».

По сути, хотя автор и не привлекает к своим теоретическим построениям theory-of-mind, его ментальную модель лени (The Conception of Laziness) можно рассматривать как один из ситуативных вариантов функционирования модели психического (theory-of-mind) – это редукционистский, упрощающий, обедняющий воспринимаемую реальность «ленивый» способ объяснения психического состояния и поведения не обеспечившего ожидавшихся результатов человека (себя и других людей), когда всё многообразие воспринимаемого психического пространства, состоящего из мыслей, знаний, эмоций, желаний и т.п., игнорируется и сводится тем самым к негативной характеристике волевой сферы: некто ленится – значит, не проявляет должных усилий.

Такая ментальная модель присваивается индивидом из культуры, где она бытует как элемент обыденного психологического сознания, содержащий «сценарий» понимания людей в определенных контекстах. В христианской культуре это контекст лени как одного из семи смертных грехов (как в русской пословице «лень – мать всех грехов»), как порока, подлежащего наказанию, что и происходит, например, в народных сказках, когда из трех поросят счастлив оказывается только тот, кто упорно и много трудился. (А как же осчастливленный Котом в Сапогах маркиз Карабас? А Емеля с его щукой? Ведь они лентяи! Сказки про удачливых лентяев – это мечта о чуде без усилий, о преодолении хотя бы в фантазии непреодолимого здравого смысла.)

Итак, в современной психологии лень позиционируется разнообразно: как свойство, состояние, процесс, признак.

 

Лень как продуктивное состояние

Традиционно негативная окраска понятия «лень», этой философской антиценности, этого человеческого духовного порока особой значимости, исторически никогда не была тотальной: важность досуга, праздности, жизненного пространства вне рамок производительного труда заявлена и обоснована еще древними греками, и никакая западная «культура тотального труда» не смогла обесценить эту позицию, на протяжении веков постоянно оспаривавшую непререкаемую полезность труда и функциональности.

«Одно из самых красивых высказываний в пользу лени как наивысшего выражения идеи свободы – это брошюра Поля Лафарга «Право на лень» 1880 года. Лафарг критикует лицемерие компульсивной трудовой этики и призывает к возрождению греческого идеала досуга. Моралистам, проповедующим добродетели труда, он напоминает, что библейский Бог "показал высший пример идеальной лени: после шести дней работы он отдыхал вечность"». Можно вспомнить авангардиста Казимира Малевича, для которого лень была «истиной человечества», с которой надо «снять клеймо позора и сделать ее не матерью пороков, а Матерью Совершенства».

В последние десятилетия и психологическая наука приступила к «оправданию» лени, к разработке позитивных сторон данного психологического явления. «Лени не бывает», «Миф о лени», «Погоня за ленью» (в смысле желательности ее достижения) – заголовки публикаций говорят сами за себя. В лени, в культивировании состояния праздности, открываются перспективы обретения новых жизненных смыслов и возможностей «жизни ради самой жизни вне железной клетки экономической необходимости». Лень в таком понимании теряет статус маргинального занятия, уничижительной характеристики отсутствия или недостатка воли у homo economicus и становится продуктивной альтернативой трудовой деятельности как единственному предназначению человека и цивилизации.

Источник продуктивности лени заключен в ее освободительном потенциале, в высвобождении человека из рамок заданной активности путем осознанного прекращения этой активности, именно поэтому прокрастинация, отказ от труда, бездействие и лень являются активными и творческими практиками, которые делают осмысленным труд. (Вернее: могут стать практиками активизма и могут сделать труд осмысленным.) Лень, обеспечивая свободу жизнедеятельности, становится (может стать) фактором активизма творчества.

На основе обширных эмпирических данных показана эффективность так называемой продуктивной лени (productive laziness) – технологии оптимизации на производстве баланса работы и отдыха, повышения психологического и физического благополучия работников путем обеспечения им полноценного отдыха. Внедрение технологии продуктивной лени позволяет обеспечить рост коллективной продуктивности, которая не есть сумма индивидуальных производительностей труда: в ее условиях выполнение 90% производственных задач осуществляется 70% усилий работников в сравнении с условиями «неленивой» управленческой стратегии.

Еще одна позитивная сторона лени открывается при обнаружении в ней ресурса преодоления психологической уязвимости личности: по мысли автора, при столкновении с психологически травмирующей ситуацией, когда требования реальности не соответствуют их личностному смыслу, «ленивая» стратегия, а именно отказ или уклонение от деятельности, временно ограничивает ее (ситуации) воздействие на психологически уязвимую личность, тем самым снижая ее стрессогенность. Нельзя не заметить, что ресурсные возможности лени в данной трактовке очень напоминают такой механизм психологической защиты как избегание – а это ведь личностно незрелая реакция на травмирующие воздействия. Но если учесть, что, в отличие от избегания (т.е. отказа от анализа проблемы), ограничение активности в стрессогенной ситуации можно считать созданием условий для ее осмысления в формате проработки фрустрирующих переживаний, имеющей следствием позитивные личностные трансформации, на что в «доленивом» состоянии у личности возможностей не было в силу высокой степени ее включенности в деятельность и плотности поступающей информации, то развивающий потенциал лени станет более очевиден.

Очевидно, что в позитивно окрашенных рассуждениях о ресурсности лени можно обнаружить то же слабое место, что и в случае «обвинительных» стратегий ее научного позиционирования в качестве одного из ведущих факторов академического или профессионального неуспеха: и там, и там основная проблема – это отсутствие проработанных дефиниций, отсылающих не к широкому, неоднозначному и во многом контекстному феноменальному пространству данного психологического явления, а обозначающих его процессуальное содержание. Когда практиками активизма полагаются «прокрастинация, отказ от труда, бездействие и лень», неизбежно возникает вопрос, что же такое лень, если не бездействие и отказ от труда, и чем указанные факторы отличается от прокрастинации, отказа от труда, бездействия и лени, рассматриваемых в качестве причин снижения продуктивности?

Бытование научного термина в практически обыденном наполнении, определяемом субъективным выбором исследователя, приводит к несопоставимости переменных «лень» из разных работ, низкому уровню обобщенности выводов о психологических эффектах лени. Непродуктивное «ленивое» бездействие и внешне воспринимаемая как лень внутренняя работа по генерации новых знаний и состояний – эти модусы лени содержательно слишком различны, чтобы выступать под одним наименованием и не нуждаться в операционализации в исследовательском контексте.

Может быть, лень – это не феномен, а интегральная характеристика психологического статуса человека; некое пространство психологических процессов регуляции активности посредством экономии ресурсов этой активности?

В заключение есть смысл поразмышлять над словами исследователя, неполенившегося глубоко погрузиться в проблематику лени и убедившегося в неправомерности опоры на обыденно-психологическое представление о лени в ходе его психологической научной разработки.

По мнению T. Madsen [4], суждение о том, ленив человек или нет, является слишком сложной и произвольной когнитивной операцией, вследствие чего и лень можно охарактеризовать как в высшей степени произвольное и сложное явление, приписываемое (атрибутируемое) человеку на основании широкого спектра факторов, в ряд которых редко бывают включены его фактические усилия и мотивация при решении конкретной задачи. Таким образом, оценивая другого как ленивого, человек в большей степени, чем «назначаемого в лентяи», характеризует себя и культуру своего общества. Все это наводит на мысль об атрибутивной природе феномена лени, о его явной культурной функции.

 

Выводы:

·        В современной психологической науке отсутствует общепринятое представление о лени как психологическом феномене; лень позиционируется как свойство, состояние, процесс, признак; психология лени характеризуется большим разнообразием теоретических исследовательских позиций.

·        Практикуемое в ряде современных работ использование понятия «лень» в качестве неоперационализированной переменной (т.е. преимущественно в её, лени, обыденно-психологическом понимании) способствует неопределенности выводов исследования и искажению представлений об исследуемой реальности.

·        Пространство психологического явления лени заключено между полюсами непродуктивного бездействия (лень есть) и внешне воспринимаемой как бездействие внутренней работы по генерации новых знаний и состояний (лени нет).

·        Обоснование личностной и общественной продуктивности лени, праздности, исследование ресурсных возможностей лени является набирающим силу трендом современной психологии лени.

 

Список источников

1.     Al Mulhim M., Dalal Alkhateeb D., Al Jamaan M., Elmedany Y. Effects of Electronic Device usage on Primary School Children in Al Ahsa, Saudi Arabia: A Cross-Sectional Study // International Journal of Science and Research. 2019. Vol. 8 (11). Р. 1770-1777.

2.     Averin Y. P., Sushko V. A. Students' Behaviour in Relation to Learning and Factors Shaping it in the Modern Russia Conditions // Astra Salvensis – revista de istorie si cultura. 2018. Vol. 6. P. 75-82.

3.     Birzina R., Cedere D., Petersone L. Factors influencing the first year students’ adaptation to natural science studies in higher education // Journal of Baltic Science Education. 2019. Vol. 18. №. 3. P. 349-361.

4.     Madsen T. The Conception of Laziness and the Characterisation of Others as Lazy // Human Arenas. 2018. Vol. 1. №. 3. P. 288-304.

5.     Soomro M.A., Memon S.A., Shaikh M.M., Channa A. Indoor air СО² assessment of classrooms of educational institutes of hyderabad city and its comparison with other countries // AIP Conference Proceedings. 2019. Vol. 2119. № 1. P. 020014. [Электронный ресурс]. (дата обращения 15.02.2021).